Выражение “работать, как папа Карло” кажется мне высосанным из пальца – в деятельности этого неримского папы нет надрыва: как психологического, так и голосовых связок; ходи себе по заснеженным (или скорее тёплым) итальянским улочкам, крути ручку шарманки, оглашающей окрестности звуками “Charmant Catherine”, “Lili Marleen” или “Всё идет по плану”. Ещё можно строгать детей, точнее, выстрогать одного ребёнка – длинноносого, как Староверов, но обаятельного (именно так позиционировал себя Буратино в известном советском фильме). Старая нимфоманка Тортилла, помнится, корректировала самооценку деревянного болвана: “Люблю я тебя, любезный Буратино, не за это, какой ты нах обаятельный, просто ты добрый, сильный и смелый, ты не ругаешь Советскую армию и не ищешь клитор депутатши Мизулиной, тебе ведь насрать на всю эту войну и мiръ: самая правильная позиция, как известно”
Да, я хочу работать, как Буратино: продавать видимое только мне обаяние, дёргать за бороду попов Карабаса-Бабарабаса, доказывать антинаучность взглядов Дуремара, отбивать у сидящего на прозаке Пьеро барышню с голубыми (и, очевидно, крашеными) волосами, почитывать новости, поигрывать в бездарных пьесах и… но про войну и мiръ уже всё сказала черепаха в предыдущем абзаце.
Лето, господа, лето.
