Николай Васильевич озяб в мартовской воде и вынужден был выбраться на берег. В воде, натурально, было безопаснее, но плавать мешали ржавые льдины и неистребимый запах мазута. Николай Васильевич хотел грациозно отряхнуться подобно породистой борзой, но вдруг подумал, как смешно он будет выглядеть со своими птичьими ногами, впалой ребристой грудью и поросшим нелепым рыжим волосом причинным местом – пьяный танцующий журавль, неудачливый монах, которого выгнали из монастыря по причине крайней дистрофии.
Чуден был Днепр при тихой погоде, на высоком берегу догорал город, света хватало, чтобы отыскать грязные кальсоны и рваный мундир – почти новый мундир со споротыми погонами и бурыми пятнами вокруг ровной полосы дырок, которые явно указывали на то, что бывший владелец униформы не выдержал когда-то состязания с автоматом Калашникова.
— Я мёртвый! – Зачем-то закричал Николай Васильевич.
— Вот уж нет, пан Google, — ответил голос.
