Женская проза (Бьёт Полину мама по щекам)

Мечтательно Полина

В ночном дезабилье

Разбитое пьянино

Терзает в полумгле.

<…>

В полуослепшем взоре

Воспоминаний дым,

Гардемарин, и море,

И невозвратный Крым.

(за эпиграф спасибо Андрею Белому; без эпиграфа никак невозможно, а вот без Андрея Белого вполне можно обойтись; строчка про #ЗатоКрымНаш вышла случайно и потому посвящается пациентами с различными нарушениями мозговой деятельности)

Нет ничего лучше женской прозы. Посетив месячные бесплатные курсы «Гендер для бедных» дамы с приливами и отливами в голове садятся писать романы (в крайнем случае – повести; рассказы – это стрёмно). Главное в таких текстах – отсутствие структуры, сюжета и мысли как пережитков девятнадцатого века. Не исключено, что женскую прозу создают специально обученные мужчины (возможно, совсем ничему не обученные и не совсем мужчины). Писать надо быстро, нелогично, ничего не исправлять, путать эпос с драмой, а все фабульные нестыковки называть «потоком бессознательного». В приводимые врагами примеры женщин – прекрасных стилистов и рассказчиков не верить, называть подобные вещи фальсификацией истории, а слово «новелла» считать провокацией аки призыв палестинскому арабу нарастить крайнюю плоть и признать право Израиля на существование. Главное – не думать, и всё у вас получится. Поехали.

* * * * * * * * 

Полина жила толстозадой девицей, отчего безмерно страдала и пила каждый день. 

Вот и сегодня наша бедная героиня сидит в одних трусиках перед наполовину пустым (а, значит, наполовину полным) стаканом, стонет, трясёт головой, будто пытаясь стряхнуть на стол свою перхоть и боль.

— Полина, ты слишком много пьёшь, — говорит старая несчастная мать. – Не обоссышься?

— А ты не обосрёшься? – Отвечает Полина и получает шлепок по губам. — Дура! Не надо было рожать меня! Мир чёрный, я в нем не орден… ориен…тьфу…тируюсь, всё время натыкаюсь на препятствия. Вещи. Предметы. Людей.

— Это потому что ты пьёшь.

— Я не пью мама, в меня уже не лезет, я даже кушать не могу.

— Надо говорить «есть». Нет слова «кушать».

— Кушать. Сегодня меня ланчевали.

— Что делали?

— Ну, ланч у нас был в нашей православной столовой, манную кашу давали, а каша на воде и комкастая. Я её под крышку стола намазываю, чтоб никто не видел, а она отваливается, всё платье в каше.

— Ты ведёшь себя, как маленькая.

— Я и есть маленькая, мама. Разве я большая?

— Маленькая ты моя девочка, — мать обнимает Полину, дует на волосы. – Что за гадость?

— Это перхоть, мама, перхоть. Никакой шампунь не помогает.

— Как же ты живёшь, как ты можешь так жить?

— А никак я не живу! – Кричит Полина и бежит к старому разбитому пианино, ударяет по клавишам, звуки выходят похабные. – Почему ты не отдала меня в музыкалку, мама?

— Я пыталась. Но у тебя же не было слуха, голоса и усидчивости, на редкость расторможенная была девочка.

— А! Надо! Было! Насрать! – Полина бьёт по клавишам, мама затыкает уши и выбегает из комнаты, захлопнув дверь.

— Я больше не буду, — мурлычет Полина, подойдя к двери. – Мама, а ко мне сегодня приставал… один человек. Я думала, что никому я не нужна… А он… Короче, сижу я в туалете, и тут Артём врывается, а я без трусов. Он к стенке меня прижал, сам штаны снимает, говорит: «Посмотри, какой у меня».

— Что было? – Дверь распахнулась моментально.

— Ну, показал.

— А сколько лет этому Артёму? – Мать стояла, покачиваясь.

— Сколько, сколько. Столько же, сколько и мне. Да ты не бойся, мама, у него не стоИт.

— Сволочь! Как ты смеешь такие гадости говорить? – Бьёт Полину мама по щекам.

— А ты про папу так же говорила. Ну, когда он уехал навсегда в командировку… с этой… кудрявой… белой…

— У папы стоял! – Бьёт Полину мама по щекам.

— Мама, а как это, когда стоит? Что должно стоять?

— Девочка моя, — бормочет мама, — ничего не должно стоять. Ты меня извини, я… такая нервная в последние дни. Допивай своё молоко и иди уже спать. Поздно, завтра опять опоздаешь в детский сад.

— Все в сад, — бормочет Полина уже в подушку, моментально засыпает, из уголка капризного рта вытекают две капли слюны, как и у многих других маленьких девочек пяти с половиной лет.