Девочка на шаре

(© Миша Маркин)
*      *      *      *      *
Никто не скажет точно, что делала толстая белая девочка в 105 номере отеля “Лэндмарк” в ночь с субботы на воскресенье, а именно в ночь с третьего на четвёртое - очевидно, как обычно, скрывалась от людей, которые за скрипящий голос прощали ей не самую модельную внешность, наркозависимость и несусветное блядство – блядство в самом прямом и чистом смысле этого слова. Толстая белая девочка балансировала на своих мужиках, как девочка на шаре с известной картины Пикассо – той самой картины, на которой изображена унылая выжженная земля, труппа акробатов и пасущаяся неподалёку белая лошадь. У Пикассо девочка на шаре безмерно изящна и худа, на неё смотрит безразлично безразмерный атлет с таким холодом, с каким смотрит на тебя темнота зрительного зала.

Наша толстая девочка балансирует на скользких поверхностях не так изящно, как испанская гимнастка – лишний вес, понимаете ли, так хочется похудеть подобно Марии Каллас, съев ненароком непрожаренный стейк – и (опа!) в тебя иммигрирует парочка ленточных червей, минус сорок кг за месяц.

Тостая девочка для похудения выбрала не такой убийственный метод,а именно наркотики и рок-н-ролл, точнее соул и блюз. Вопрос о том, могут ли белые петь соул, был снят Black Panther Party for Self-Defense: “В этом Вавилоне среди белых у неё единственной чёрная душа (black soul in Babylon, motherfucker)”. Негры сказали “соул” – значит, соул.

Наркотики – волшебная вещь, с ними тебе пофиг на лишний вес, весь этот джаз и всю эту жизнь. Тостая белая девочка поёт, кричит, танцует и срывается со своего скользкого шара, пытаясь в последний раз уцепиться за него, но трения уже нет (no more frictions anymore); девочка упала, ногти вырваны, на шаре ни царапины.

4 октября 1970 умерла Дженис Джоплин, и мы напьёмся вечером, потому сегодня нам пить больше не за кого, а  меньше незачем.