(это - столб, увиденный кошкой на рассвете девятого сна за границами кладбища)
У кошки девять жизней, а снов намного больше - скорее всего, все десять.
До недавнего времени снов было восемь, их все надо было систематизировать - смысла в этом немного, но структуры больше, чем нужно, тем более, что чёрно-оранжевый молескин марки "mental zipper" требовал заполнения пространства, а зиппер всегда заполнен чем-то интересным, кто бы сомневался.
Чернила кошка пользовала только фирмы "Tail of black mouse": мало кто знал, что к чёрным мышам уже лет пятнадцать примешивают рыжих, обжарив их изрядно в атмосфере чистого азота (а слово "азот" рифмуется с "енотом", как известно).
Итак, записей о снах было восемь:
"Сон Первый: Убегая от стражников Шихуана, на кладбище встретила Енота. Тогда я была лисой, но стала кошкой, чтобы когда-нибудь подарить рыжую сущность тайскому оборотню. А ещё мы лежали с Енотом мокрые и счастливые на берегу Восточного моря, смотрели на тонущее в солёной воде солнце и не понимали, что был восход и солнце собиралось сохнуть, тонуть ему совсем не хотелось.
Сон Второй: На премьере блокбастера "Принятие буддизма на Руси" (одобренно РПЦ) человеки в лаптях и расписных валенках самозатоптались и убили Енота. Пришлось встречать его на опушке леса. Я - Данте.
Сон Третий: Малехамовэс, прирабатывающий еврейским ангелом смерти, обманул меня, подарив Еноту ненастоящую жизнь хищника. Впрочем, лесной кролик E-boon утверждал, что ангела не было, было отравление красными в горошек грибами. Всё может быть.
Сон Четвёртый: Я неправильно распорядилась лисой, которая была мной, подарив рыжую морду тайке Луизе Веронике Чикатило: она не только брала всего двести батов за час, но оказалась трансвеститом, и кролик E-boon после некоторых сомнений вышел за неё замуж, и много ночей после того он только и делал, что тосковал о погубленной заднице. Об этом написал литератор Озёрной школы Николай Васильевич Google, но сжёг свой роман "От мёртвого осла уши-2" в камине, когда понял, что в словах правды нет. Правды, однако, нет и выше, и между.
Сон Пятый: Лиса Чикатило - неблагодарный оборотень. Она превратилась в Енота и пыталась вернуть мне рыжую шубу, перекрасив её в чёрно-бурый цвет. Я, однако, осталась жива, внушив Чикатило, что в совершенстве владею восемью основами комплекса "восемь пьяных небожителей" (по-басурмански "цзуй ба сянь"). Хорошо, что тайский оборотень не знала, что цзуй ба сянь придумали в Гонконге режиссёры Лю Цзялянь и Лю Цзяхуй специально для Брюса Ли, доктора философии.
Сон Шестой: Николай Васильевич перевёл "Сидя на красивом холме" с русского на литовский, затем с литовского на китайский, затем последовательно на валлийский, иврит, арабский (о хорошее соседство!), вьетнамский, креольский (гаитянский), персидский, армянский, турецкий (нехорошее соседство), баскский, греческий и снова на русский. Я долго смеялась. Этот Google ничего не знает.
Сон Седьмой: Если быть точной, то в ту ночь спала плохо и всё, что приснилось, позабыла, кроме, разве, правды о Николае Васильевиче: на самом деле его инициалы А.В, но почему, никто не знает.
Сон Восьмой: Ненастоящая жизнь Енота сделала мою жизнь ненастоящей, я осталась замерзать на вершине Нараяны среди костей, но всё закончилось нисхождением к Восточному морю на спине Енота. Помню, Енот споткнулся о корень и чуть не поломал мне все кости, но ради соблюдения стилистики сентиментального путешествия я осавила в своём молескине только романтические иероглифы теплоты и спокойствия.
Сон Девятый приснился мне сегодня, как раз накануне именин. Ночью я побывала на кладбище, за бамбуковой стеной, где, придавленные камнями, лежат мёртвые человеки и лиса Чикатило, которую я самолично прикопала в могилу одному священнику (безопасное соседство); тайский оборотень не встанет, ему у нас слишком холодно и он не прорвёт лёд, тринадцать месяцев в году покрывающий землю. Что-то стучало, будто Мартин Лютый прибивал свои тезисы к дверям дворцовой церкви Виттенберга. Отчего-то на кладбище ярко светили фонари, я бы сказала, живо светили - так ставят свет в голливудских фильмах, изображая ночь: фальшиво до безобразия. Помнится, при Лютере агенты Ватикана прибивали поверх лютеровских тезисов папскую энциклику "Bibe sicut papa" - "пейте, как папа", такой был серый кардинальский пиар. И правда, выпить по поводу именин было бы неплохо.
Я вернулась домой под утро, залюбовавшись рассветом над горой и деревянным столбом со свисающими проводами. Енот сказал мне, что сделает праздничного Тарковского, я ответила, что не время для кино, на что Енот удивился и сказал, что Тарковский - это поэт, других нет, а Андрей с его "Сталкером" - это миф Каннского фестиваля, придуманный только для того, чтобы развалить империю и отделить Польшу от Литвы. "Этот миф преследует слепых интеллектуалов, как сумасшедший с бритвою в руке", - добавил Енот и ушёл бриться. Я подумала, что бритва у Енота электрическая, поэтому сумасшедший у Тарковского не опасен, он никого не зарежет своей бритвой, разве что несильно ударит ею по голове. Ещё я подумала: странно, мы с Енотом давно живём вместе, как же я этого умудрилась этого не заметить, какой ненужный и тупой сон.
А ещё я боялась проснуться".
Комментариев нет:
Отправить комментарий