Пушкин продаёт детей: окончательное решение литературного вопроса

Пятничный скандал в Минобрнауки не утих до сих пор. Конкурс на пособие по литературе выиграла группа авторов, чей учебник, тем не менее, был запрещён указом Президента за “наличие признаков фальсификации истории”. Вся беда авторов состояла всего лишь в том, что они были правдивы и любили литературу. В результате нашим детям в школе продолжат преподавать лёгкую степень ненависти к Пушкину и Толстому. Печалька…

* * * * *

ПУШКИН
“Дети, дети, кому детей? Недорого – пятиалтынный за дюжину! Мальчики, девочки – всем найдётся по вкусу – рыженькие, чёрненькие… чёрт, чёрненьких много больше… Эх, смуглые отродья, откуда вы в селе Михайловском?”


Александр Сергеевич Пушкин очень любил делать детей, благо крепостных девок на Псковщине было довольно для удовольствия, срамное дело нехитрое; Анна Керн была да сплыла, уехав в столицу лечить приобретённую в поэтическом порыве гонорею, а разницы между благородными барышнями и крепостными не было решительно никакой – анатомия штука нехитрая, однообразная, местами очень приятная. Другое дело, девки обходятся дешевле, а деньги были, деньги будут, но сейчас их нет, посему приходится продавать крепостных, а ежели попадутся среди них кудрявые арапчики – все вопросы к барину, изливающему свой тестостерон под каждую юбку.





Всё это в общем и целом делало солнце русской поэзии пятнистым светилом: “Евгения Онегина”, да что там, и “Повести Белкина” Пушкин, конечно, написал, но собственных детей всё же продавал. За что и размещался в шорт-листе литераторов только на третьем месте – сразу вслед за порывистым Жуковским и обжорой дедушкой Крыловым.
* * * *


ЛЕРМОНТОВ
“Каналья! Члены мои молоды и гибки, с виду я почти мальчик, барышни липнут ко мне, как мухи на говно, волосы… Да я уже лысый к своим двадцати двум годам! Бабушка! Прикажи сегодня подать романтический парик. Нет, не этот, нет, не тот, нет, не байроновский, другой парик – с русыми прядями и русскою душой. Мерси, мон шер”


Михаилу Юрьевичу Лермонтову на любовном фронте категорически не везло: барышни, будто сговорившись, не давали молодому поэту, мотивируя отказ кривыми плечами Мишеньки, его лысиной и несносным характером. Почти вышло с племянницей Николая Мартынова, но почти не считается. Лермонтов пиарился, как мог, утверждая Мартынову, что племянница таки дала, более того, она блядь, а сам Мартынов мудозвон, и отец его жидомасон по имени Соломон, а бабушка была усата. После полугода боевого НЛП робкий Николай Соломонович был вынужден вызвать Лермонтова на дуэль и даже не без удовольствия его застрелить. Говорят, Мартынов стоял над телом убитого соперника и читал ему посмертную мораль: “Ещё Пётр Великий приказал литераторам писать по-русски с немецким синтаксисом и ворочать слова, как каменные глыбы. И только ты, Мишенька, стал писать по-французски и основал русскую прозу. Кабы не Гоголь, наш синтаксис остался бы лёгким, субъектно-предикатным и не отягощённым ненужными прилагательными… О дио мио! Я только что убил луну русской литературы”


За убийство луны Мартынову дали месяц гауптвахты.
* * * * *


ТОЛСТОЙ
“А я таки мачо, недаром меня обольстила Авдотья Панаева; выдь на Волгу, чей стон раздаётся – это Авдотьюшка кричит в порыве страсти, мешая спать русским бабам, утомившимся после покоса и сева этих… яровых с озимыми. Лев Николаевич тоже мачо, но, конечно, не такой мачистый, как я”.


Николай Алексеевич Некрасов очень любил Толстого и не без основания почитал его за русского Хэмингуэя. Бывало, под утро выходит с Лёвушкой из публичного дома, что на углу Гороховой и Садовой, и говорит: “Лев Николаевич, вот ты написал уже “Севастопольские рассказы”, пора бы тебе взяться за крупные, хе-хе, формы, романчик бы неплохо организовать, про войну и мир. Нет, лучше про войну и мiр. Впрочем, про что хочешь, про то и напиши”.


Надо отметить, что в борделе Некрасов больше времени проводил за карточным столом, нежели с девицами, а Толстой как раз наоборот. Проститутки, тем не менее, не помешали Толстому написать большой роман, едва ли не лучший в русской литературе. “Крейцерова соната” случилась много позже, когда медвежья толстовская потенция ослабла, казалось, жизнь кончена и пора бросаться под поезд. Однако Лев Николаевич вспомнил, что суицидальные мотивы он уже сублимировал в “Анне Карениной”. Пришлось звать в гости Максима Горького и смущать его вопросами о женской анатомии. Горький краснел, говорил, что вот женщины… как раз женщин у него было не так много, и всех подробностей он не запомнил. Толстой в ответ много смеялся: “А я, батенька, по молодости был страааааааашный блядун”. Вот так и говорил, растягивая гласные. Впрочем, проклятие “Анны Карениной” настигло и его, когда Толстой сбежал от всех своих женщин, непротивления злу насилием и, главное, от своего прошлого на станцию Астапово, где и умер под шум поездов. Благодарные потомки потом назову Астапово станцией Лев Толстой.


Максим же Горький от огорчения уедет на Капри, где будет жить подобно императору Тиберию, разве что не будет звать к себе каждую ночь астрологов для того только, чтобы под утро сбросить их со скалы.Хотя, конечно, чужая душа – потёмки, ничего с Горьким не ясно.
* * * * *


РЕКЛАМА
Спонсор Льва Толстого (станции) – Российские железные дороги. Езжайте поездами РЖД, потому что другого перевозчика в России вы хрен найдёте! Нашим поездам доверяла сама Анна Каренина, а она умела доверять – совсем как Отелло в интерпретации Пушкина – того самого Александра Сергеевича, что продавал своих детей.