После кончины Владимира Бело Месяца Путина (подробности оной ныне не раскрою) гибель государства Российского, измученного злодейским правлением, казалась неизбежной. Превеликая часть державы отошла к Китайщине и воспарявшей Монгольщине, северная столица с озёрным краем без боя и чести отдалась чухонцам, Кавказ и казацкие волости с радостью влились в Великий Халифат, при этом многие казаки, особливо охочие до девок, приняли магометову веру. За Русью осталась малая часть севернее эмирского Тамбовобада и чуть южнее кунинговой Воологды.
* * * * * * * * *
У царя Николая Васильевича Грязного было три сына: старший — Енот-царевич, средний — Ибун-царевич и младший — Пидар-царевич. Енот был енот, Ибун был бабник, а младшего Николай Васильевич считал дочерью, и при первой возможности отослал в женский монастырь. Невесты Христовы не рады были такому подарку и хотели было поднять бунт и устроить матриархат, но царь быстро подавил восстание при помощи стрельцов, которые и остались навсегда при монастыре охранять невинность монашек, в чём преуспели. О матриархате никто более не помышлял. Пидара-царевича перевезли в мужской монастырь, где монахи приняли младшего сына по-братски, ежели не более того. Судьба двух оставшихся царевичей должна будет будет решена волею монарха.
— Я собрал вас, дети мои, чтобы сообщить преприятнейшее известие. Государственные интересы требуют вашей немедленной женитьбы.
— Некоторые женятся, а некоторые так, — хихикнул Ибун.
— «Так» — это ты про Пидара-царевича? И тебя отправлю в мужскую обитель. Монахи истосковались по свежему мясу.
— Не, лучше жениться, — побледнел Ибун.
— Кому и кобыла невеста, — невпопад сказал Енот (он был хитрый енот).
— Зоофилия — наш метод, — обрадовался Николай Васильевич. — Вот вам по калёной стреле да зелёному луку, встаньте жопами друг другу (при слове «жопа» Ибун-царевич изрядно поморщился) да стреляйте; куда ваша стрела упадёт, там и невеста ваша.
— А если в болото упадёт? — спросил Ибун.
— Тогда лягушка отложит икру.
— В долгий ящик? — ухмыльнулся енот. — А я если в городового попаду?
— I shot the sheriff, but I did not shoot the deputy, — промурлыкал царь. - Простите за культурологическую ассоциацию.
— Папа, ваша культурология пахнет анашой, — улыбнулся Ибун, — в какого это депутата вы якобы не стреляли?
* * * * * * * *
Нет ничего прекрасней, чем Китай, когда перед тобою китаянка, — сказал когда-то упаднический поэт Бальмонт. Ибунова стрела полетела на восток, в Тайску волость Китайщины, и едва не пронзила лису Чикатило, которая отрабатывала своё право на проституцию с каким-то важным пхукетским чиновником. Свернув чиновнику шею (отчего тот превратился в совершенно бездушного покойника), лиса стала искать на карте Россию, не нашла, всё ей попадалась какая-то Речь Посполита, протянувшаяся по Европе от Балтийского до Чёрного моря. Среди разбросанного на полу нижнего белья лиса отыскала телефон: «Скажи мне, любезная Сири, я ль на свете… тьфу, Речь Посполита — где это?» Ответ лису озадачил: «Первый раздел России поляки посчитали справедливым, второй - закономерным, а третий раздел уверил ляхов в их совершенной богоизбранности. Бог помог полякам поставить Владислава московским царём, на месте разрушенного Вильно выстроить город Костюшко, а в захваченной без боя Одессе вырезать всех евреев». »Хули…» — начала удивляться лиса, и голос ей ответил: «Хули — это ты».
В то же время на окраине Речи Посполитой, юго-западнее города Костюшко, на старом (и потому не тронутом поляками) еврейском кладбище кошка скребла лапкой поросший мхом памятник. Стрела срезала мох на граните, высекла искры, увеличив время жизни похороненного на девятьсот лет (Мафусаил было архаичное покойниково имя, так что кошка не удивилась). На оперении стрелы темнела надпись «rock-coon».
* * * * * * * * *
Лиса прибыла ко двору Николая Васильевича первой (кошка заплутала в пути, переправа через Березину отняла последние силы). Ибун-царевич уже готовился к свадьбе, но, похоже, недооценил талант оборотня.
— Сын мой, — сказал как-то царь Николай.- Я хочу спасти тебя. Ты молод, а невеста твоя страшная проблядь. Только я с моим опытом выдающегося государственного деятеля достоин тягаться с тайской красавицей.
— Папа, я её хочу, я всё-таки Ибун.
— Я всё сказал. Из человеколюбия тебе оставят жизнь, но отрежут не нужные боле органы, зофилия требует жертв. Не огорчайся, жопа останется, и монахи Стародевичьего монастыря примут тебя с радостью. Полишмены, не делайте моему сыну слишком больно.
— Ты шепелявишь, мой старичок? — Спросила подошедшая лиса.
— Ничуть. Просто охранниками у меня поляки, polishmen, так надёжнее.
— Что-то у вас всё поляки да поляки.
— Такова наша политика, такова наша концепция истории. Но любишь ли ты меня, моя шамаханская царица?
— Сильно люблю. В усмерть.
Хоронили Николая Васильевича в закрытом гробу.
* * * * * * * * *
Попытки Николая III Грязного спасти то, что некогда было Российской империей, не увенчаны были успехом. Причиной тому многие считают неудачи во внешних сношениях. Укрепить державу через монархические браки не случилось, и виной тому принято называть излишнюю любовь государя к внутренним сношениям с молоденькими девицами: по слухам, пагубная эта страсть и стала причиной преждевременной кончины Николая Васильевича. Судьба сыновей монарха темна: двое сгинули в монастыре, а третий укрылся в Речи Посполитой, предав тем самым православие, самодержавие и народность. Про невесток же ничего нельзя сказать совершенно определённо, и это даёт основания полагать, что тем удалось спастись до того момента, как николаевская держава была поглощена эмирским Тамбовобадом с юга и кунинговой Воологдой с севера.
Комментариев нет:
Отправить комментарий