Как я перестал беспокоиться и полюбил вертикаль власти

Нет ничего глупее, чем рассуждать о различии женского и мужского, вся беда однако в том, что заниматься ничем иным мы не умеем и не хотим. Мы ненавидим австрийского мечтателя, но доктор Фрейд всё вертится в своём гробу по причине того, что клики на скрытые ссылки сайта http://www.фрейда.нет превысили разумные пределы.

В советское время было модно делать обрезание трамвайному предупреждению «Не высовывайтесь из окон!» до уровня «не высовывайте из окон». Что именно не высовывать, всем было понятно – не только мужчинам, но и женщинам со средней степенью агрессивности. «О тщета! О тестостерон!», говорил в подобных случаях блаженный Августин.

В России дела обстоят проще, о тщете думать некогда, мы боремся с тёщами одним своим мужским началом:
Мимо тёщиных окошек
Пронесли покойника.
У покойника стоял
Выше подоконника.

Это самая оптимистичная частушка о борьбе со смертью. Человек умер, а Он стоит, как египетский обелиск (обелиск вообще ни что иное, как фаллос; количество этих стоячих столбов коррелирует с мощью государства).

Живые тоже шутят, и тоже с её матерью:
Мимо тёщиных окошек
Я без шуток не хожу:
То ей хуй в окошко свешу,
То ей жопу покажу.
Жопа упомянута ради шутки, никакого вам анального фактора.

В России Эдип не главный герой: что нам мать, мы тайно хотим трахнуть тёщу – чаще фигурально, но иногда и реально. Знавал я одного супермачо, который жил одновременно с женой и её матерью, любил обеих. Самое забавное: жена всё знала и даже тайно поощряла тройственный союз, справедливо считая, что мужской конец это начало семейной стабильности.

Поэтому мы все – от либералов до нацистов – приняли термин «вертикаль власти». Не то что бы нам нравилось гнилое содержание этого термина, но от его формы веяло такой неоспоримой мужской потенцией, что удержаться от смертельного обаяния было невозможно. Это был подсознательный праздник вечной эрекции, этакий новый год, когда у тебя всегда стоит в позиции «без пяти двенадцать», а не висит на полшестого.

Авторство «вертикали» приписывают Александру Волошину, который, говорят, создал образ Вечной Потенции по совету личных психоаналитика и сексолога; дорогой Владимир Владимирович быстро украл идею, убрал с глаз долой Волошина и стал альфа-самцом. Этим статусом он не поделился даже с Дмитрием Бадминтоновичем, что правильно: в обезьянней стае только один лидер.

Сташно даже представить, если бы символ самодержавия придумала дама. Что предложила бы нам, к примеру, Валентина Матвиенко? Пелотка власти? Нефритовые ворота? Стакан?

Тут есть она странность: в России традиционно почитается Б-городица (её цвет голубой), но РПЦ, борясь с сектами вроде католицизма (особенно с почитанием девы Марии), ввела мужской шовинизм и запрет на голубых. Наши эмансипэ пытались бороться с мужским шовинизмом, но победили до такой степени, что стали укладывать рельсы, надев оранжевые жилеты. Больше никто не выступает за равноправие.

Шел трамвай девятый номер,
На площадке ктой-то помер,
Не доехав до конца.
Хуй вскочил у мертвеца.

Что-то подобное написали в своё время Ильф и Петров, только их трамвай назывался «желание» и шёл по маршруту. Наш трамвай безымянный, едет без остановок, но мёртвая вертикаль никуда не делась: в каждом трамвае есть свой мертвец. Осталось только обнаружить его.